– Да не. – Парень вытер лоб, негодуя на непонятливость капитана, да и в комнате было жарко. – Я не у него!.. У него своих двое, а я сбоку припека! Разгонный я. Там чего надо привезти, увезти, на склад сгонять, меня посылают. И на мойку послали, а тут дура эта! И, главное, я не виноват!
– Как же вы живете? Там зарезали, здесь по голове дали, тут отравили! И так каждый день?
Она знала, что к ней нельзя прикасаться – прикоснешься, и обугленная, едва поджившая корка лопнет, из-под нее закровоточит, потечет.
– Я сам уколю, чего вам пачкаться! Под кожу нужно. Шерсть оттянуть и...
Капитан расстегнул папку, мельком удивившись, что в ней все еще лежат паспорта, которые он утром – или в прошлой жизни – забрал у Мани и ее чучмека, просто так, для острастки.
Митрофанова зачем-то поцеловала портрет гуру, бросила его обратно на пол и еще покаталась с боку на бок.