Он вернулся на Покровку, но подняться в квартиру отчего-то не решился. Может, из-за Мани, а может, потому, что не знал, как поведет себя Настюха, не станет ли, чего доброго, кричать, что она его ненавидит! От нее, пьяненькой, ожидать можно чего угодно.
– И выхода у тебя теперь никакого нет, Толя. Что бы ты сейчас ни орал, твоя жена в любом случае останется матерью твоего ребенка. Навсегда. До самой смерти. И ты должен будешь с ней договариваться.
– Это я, я! – опять вступила Поливанова. – Я уговорила Анну Иосифовну, чтобы Катька работала со мной. Вы знаете, для любого автора редактор – это друг, товарищ и брат! Я с чужим человеком работать не могу. И они согласились. Да, Анна Иосифовна? А куда им деваться? Я приставала, вот и пришлось не нового человека искать, а старую Митрофанову мне в редакторы определить.
Митрофанова насупилась и отвернулась, как будто он ее обидел. Вот как ее поймешь, а?!.
...Мария Поливанова в двенадцатом часу курила под липами неизвестно с кем, хотя в доме у нее, по ее собственным словам, было полно народу. Соседка заперла дверь и поднялась к себе. Никакого трупа в подъезде она не видела.
И те, которые чистенькие, только прикидываются такими, только голову дурят, жрут мужиков изнутри, мучают, морочат. А на самом деле нисколько они не лучше проституток с Казанского, разве что в санитарно-гигиеническом смысле!..