Артема попросили на работу больше не приходить.
Пожалуй, только Маню он воспринимал целиком и полностью, не деля на слова и поступки, и не знал, что с ней – с ними обоими! – будет дальше. Даже предположить не мог!.. Она не давала ему такой возможности, хотя вовсе не окружала себя ореолом таинственности и Иду Рубинштейн никогда не изображала.
– А это что? – Она потрогала его подбородок, где был маленький белый шрам.
– Алекс! – Приборы с грохотом обрушились обратно в ящик. – Что ты подкрадываешься!
Теперь в абсолютно пустом и тихом дворе громко и горестно верещала собака.
Кабинетная дверь распахнулась, прямоугольный кусок теплого вечернего солнца упал на них, прижавшихся друг к другу. Алекс зажмурился.