Он очень хорошо знал, что это за жизнь – одна женщина и один ребенок. Или два ребенка.
И еще Мишаков совершенно точно знал, что писательница Поливанова, до сегодняшнего утра виденная им только по телевизору, в эту минуту, когда она поднимается по лестнице старого дома на улице Фадеева, где немного тянет кошками и жареным луком, в квартиру к человеку, который когда-то скверно с ней обошелся, абсолютно счастлива.
Алекс долго смотрел ей вслед. Длинная цыганская юбка развевалась вокруг худых щиколоток, и казалось, что они вот-вот подломятся от пудовой тяжести странной обувки.
– Возможно, когда-нибудь, – сказал знаменитый писатель, который в последний раз отдыхал год назад в турецком отеле, – вы и в самом деле возьмете меня с собой. Мне бы хотелось полюбить... Рио.
Очевидно, имелось в виду развороченное бульдозерами поле с арматурой и строительным мусором.
– Дениска всегда рассказывает... невесть что, – выговорила журналистка.