Мамаши не сразу нашлись, что ответить, а некоторые, не слишком сильные духом, повернули коляски и покатили на соседнюю дорожку, подальше от греха и от касок – уж больно начальственный тон был у Митрофановой.
– Почему? – вдруг спросила переставшая на минуту быть невидимой Маня Поливанова. – Почему Булкой?
Собака, которую, видимо, сразу отпустила боль, больше не сопротивлялась, но поднять ее было трудно – уж очень здоровая! Береговой с усилием поставил ее на лапы, и несколькими движениями, наклоняясь и почти подползая под пузо, Марья Максимовна забинтовала ее поперек живота.
– То есть вы видели, что дверь открыла именно она?
Она притянула его к себе и губами потрогала шею и щеку. Он не шевелился, только бурно дышал.
– Я знаю, она здесь! – неожиданно громко заголосил парень, как будто Алекс намеревался не допустить его к неизвестной Насте. – Настя! Настя!!..