Добавились книжные полки, занимавшие всю стену, – толстые темные доски на алюминиевых стойках. Книг на них пока маловато, а те, что есть, Митрофанова специально посмотрела, в основном по математике и программированию. Еще Борис Акунин, очень много, и Маня Поливанова – одна книженция.
Она судорожно поправила на носу очки и уставилась в угол, где возилась безмолвная до этой минуты вторая гостья.
– Я тебе третьего дня капельки давал. В пластмассовом флакончике. У тебя с собой капельки-то?..
Писательница Марина Покровская – в миру Маня Поливанова – поняла, что больше ни секунды не сможет провести за компьютером, ну просто ни одной секунды! Отрываться было жалко – там, у нее в романе, дело шло к развязке, и герой уже почти догадался, кто убийца, и героиня уже почти догадалась, кого она любит, и убийца почти догадался, что должен спешно уносить ноги, а тут, как назло, у автора силы кончились!..
– Ну... почему чепуха? Может, и не чепуха. Рано или поздно, наверное, все изменится...
Береговой взял у Катерины розы и сунул в ведро. Они не лезли, их было слишком много, и он старательно засовывал их в воду. Катя смотрела на него, как будто видела в первый раз – длинные руки, цепочка позвонков, выступившая под майкой, когда он нагнулся, волосы, которые то и дело лезли в глаза.