На скулах у него играли желваки, а все лицо как-то вдруг будто заострилось. Весь явно пребывал в ярости, и немудрено осердиться, ведь Маша спутала ему все карты!
— Мне нравится, когда спасенные ведут себя вот так!.. — сообщил Весь Маше, отодвинув на мгновение девицу. — А не дуются по две недели.
Весь молчал, пока они добирались до постоялого двора, видимо не рискуя говорить при посторонних, и молчание его ничего хорошего не сулило.
Они дружно поклонились, заставив Машу передернуться, и покинули комнату.
— А что теперь? — растерянно поинтересовалась она, обращаясь исключительно к Раххану-Хо.
— Пьесы мы разыгрывать не станем, — поморщился Весь. — Еще что?