В результате моего подвига толстые железные стержни промялись под пальцами, будто были сделаны из мягкого теста, разошлись в стороны, потрескавшись кое-где, да так и застыли. В образовавшуюся щель Торкат бы вполне протиснулся, даже не втягивая живот и не сбривая занимающую не меньший объем, чем его пузо, бороду. Но вылезать он не спешил, а лишь изо всех сил щурился и вглядывался в фигуру, ждущую его за решеткой. Я так сильно изменилась? В подземелье темнее, чем кажется?
Гордый потомок хоббитов выяснять этот вопрос не стал, моментально испарившись. Вот он был, и вот его уже нет. Даже в тепловом зрении не виден. Странно, я же еще не пила!
– Понятно… – Ушастая извлекла небольшой платок и принялась промокать остолбеневшую от такого обращения меня. Не всю, конечно, только подбородок. Оказывается, пока гном жевал трубку, я умудрилась отросшими клыками так искусать себе губы, что на фоне горящих зеленым огнем глаз и вот такого интересного макияжа любой встретившийся монстр, из мне известных, наверняка выглядел бы на уровне страшилки с детского утренника. – Все с вами понятно!
При упоминании предшественника хозяин кабинета недовольно поморщился, но все равно заинтересованно подался вперед, вслушиваясь в нервный голос докладчика.
– Да… – Облаченный во все те же, неизвестно откуда взявшиеся доспехи Торкат, вылезший из соседнего зала, вроде бы предназначенного для друидизма, без предисловий перешел на ругань: – Чтоб вас всех… колдунов… кровопиец… дурынд остроухих и… а потом… с моим братом вместе!