– Поторапливайтесь, леди, – отступил наконец в сторону кондуктор, протягивая Хильде два билета. Но я уже не хотела лезть в купе, которое изнутри ничем не отличалось от кареты: я потихонечку миновала вагон, пройдя дальше к тому месту, которое намного интереснее, и теперь во все глаза рассматривала колеса паровоза, вернее, маленький цилиндр парораспределителя. Какой-то он был не такой…
– Это который сейчас министр транспорта? – уточнила я.
– Так сделай это! – Признаться честно, судьба нижнего белья, к которому прикасались посторонние, не особо меня волновала. Возможные отношения между нами умерли, не успев начаться. Во-первых, братьям до поры полового созревания еще лет сорок, во-вторых, с точки зрения гномов, я под определение красивой женщины не подпадаю, пока не обзаведусь окружностями в нужных местах размером с их головы, ну и, в-третьих, к парням, тем более вечно бородатым, организм пока ни малейшей тяги не испытывал. – Или под ноги запихай.
– Так, куда мы дальше идем? – спросил Гроткар, дышащий, словно кузнечные мехи. Гномы никогда не любили долгого бега. И если дать подгорному жителю выбор – десять минут шевелить ногами или это же время махать топором в жестокой битве, он, не сильно колеблясь, выберет второе.
Медленно и осторожно извлекая меня из груды порванного тряпья и кусков дерева, в которое превратилось еще недавно крепкое ложе, облаченная в узкое облегающее платье с высоким строгим воротом, моя собственная мать искусно отводила взгляд, стараясь не встречаться с моими наполненными обидой и разочарованием глазами. Мамочка, как ты могла? Ради чего?
– Да и к тому же в этой лавке нет самого главного… – загадочно улыбнувшись, я подмигнула настороженно сжимающей штуцер Лаэле и нанесла coup de grace: – Дамского отдела!