Услышав это, Бацунин попросил того повторить ранее сказанное для непонятливых. Котов снисходительно вздохнул, открыл рот, и... неуловимым движением единственной здоровой руки Гера вырвал у оратора бутерброд, в два счета его сжевал, запил чайком, закурил и молвил: «А пожалуй, именно такая дурь и проканает. Ладно, Саня, живи» – и, повернувшись к Лопатину, распорядился: «Уволь его, Боксер».