Главгей: «Последний раз говорю — сдавайтесь! Батлеров! В знак добрых намерений бросай дубинку и подходи с высоко поднятыми руками! Будем тебя сейчас нашим делать, прогрессивным».
— Ясно… — протянула та. — С тетенькой ходишь?
— Как бы еще лапти плести не пришлось, — Егорыч нахмурился, скатал в рулончик клавиатуру, задумчиво покрутил между ладонями.
— Ну, — Индеец самодовольно хмыкнул, — я три раза убегал. Ловили. Потом все-таки сбежал, вернулся домой. Там уже не было ничего, конечно. А потом я деда Егорыча нашел, он недалеко в лесу прятался. А теперь мы… Поехали, Насть, а? Поехали домой? Я тебе все по дороге расскажу.
— Иван Иванович, вы позволите просветить?
Эти слова вырвались у нее как-то сами собой, будто где-то внутри всегда прятался озорной ребенок, только и ждавший момента, когда можно будет выскочить на свет и, прыгая и кривляясь, нарушить запреты взрослых. И сразу же оказалось, что она умеет говорить на том неправильном языке, которым изъяснялся Вадим. Ведь вырвалось же у нее слово «маньяк» вместо привычного «лица с биполярным эффективным расстройством»…