— Ну, мне направо, — привычно сказал Омлет. — Тебе налево. До завтра?
Алика разбила мизантропия, и он по пути домой сыпал едкими цитатами, запомнившимися со времен учебы на философском факультете.
Кому нужен такой мир, где человек не может поступать так, как ему угодно, только потому, что он не сдал какой-то экзамен или не соответствует критериям психической устойчивости? Кто решил, что если человек не соблюдает рабскую буржуазную мораль, свободен по-настоящему, от природы, — он не может быть гражданином? Где же равенство, когда одни живут так, как хотят, а другие вынуждены подавлять свои желания? И даже купить простую крысу в зоомагазине негражданину невозможно, потому что защитники прав животных поднимают вой…
— Нет уж, Лев Давидович, я слишком хороша, чтобы жениться. И потом, вдруг после ваших экзекуций мне мальчики понравятся? Останусь у вас на сверхсрочную…
— Эй, дружок, — ласково позвал он и, стараясь не дышать через нос, заглянул за ближайший бак.
— Может, вы какой-нибудь нетрадиционный христианин? Церковь бушлатников и трубкозубов? Церковь постмормонов? Священный союз христопродавцев? Церковь антипедерасистов? Собрание искателей трех трансгуманных сокровищ?