Жора взял со стола мнемошлем, повертел в руке и заглянул ему в глухое забрало.
— Хорошие, — убежденно сказал Генка. — Я тогда еще думал, что у нас с тобой всерьез и навсегда. Дурак был! Но счастливый.
Карл не появился. Лекция началась, а я никак не мог сосредоточиться, потому что думал о нем; профессор что-то говорил, чертил на доске, но все проходило мимо меня, будто я вовсе не присутствовал в аудитории. Я строил всевозможные теории того, что могло произойти. Возможно, Карл чем-то выдал себя, и его забрали — но тогда и надо мной висел дамоклов меч. Возможно, мой друг просто не выдержал психологического давления и остался дома, поскольку понимал, что никакой учебы в этот день быть не может. Я терялся в догадках.
— У девочки не было выхода. И потом, она не стратег, она — чистильщик. Подчищает за другими, если ты понимаешь, о чем я. Ее винить просто не в чем. Она сидела там на случай, если все пойдет наперекосяк.
— Не-не-не! — перебил его Воронин. — Подробностей не надо. Я понял принцип. Знаешь, как-то пока не готов у вас работать. Я уж лучше по старинке.
— А… Видишь ли, взять, к примеру, «Ромео и Джульетту». Это вроде бы произведение о любви юноши и девушки, не так ли?