— Честно говоря, под конец я слегка захмелел, а в едальне было темновато, — сознался горец. — Но сверху лежала твоя рубашка, так что ничего страшного.
— Тишш? — сонно окликнул горец, сам не понимая, на кой он цепляется к кису — в случае опасности тот бы зашипел или вообще завыл, перебудив весь дом. А если кошаку приспичило уделать какой-нибудь угол, так не свое — не жалко…
— Тебе просто хвост сделать или косу заплести?
— Ох! — Добежавший человек так и рухнул на барана, обхватив его поперек спины. Пока чужак пытался отдышаться, вперемешку стеная, ругаясь и вознося хвалу, путники успели хорошенько его рассмотреть. Мужчина средних лет, полноватый, вооруженный легким копьецом на ремне через плечо, но, кажется, вполне безобидный. На нем, как и на Бренте, была мантия, только без капюшона и из простой некрашеной холстины. На лысеющей, коротко остриженной голове выделялась тщательно выбритая полоса от лба к затылку.
— Пускай. — Приближенный повернулся спиной к разлому, и Хруск увидел, что Архайн самодовольно улыбается. — На это я и рассчитываю. Зато когда он ко мне вернется, мы будем точно знать, где она и что из себя представляет.
— Мы?! — возмутился обережник. — Это ты их отвязал!