— Хочется, — нахально подтвердил жрец и, отвернувшись от йера, начал взбираться по одной из тропок.
Порыв теплого ветра — и лужайка снова зазеленела. Брент опустил руку со щитом-петлей из плети, позволив ей свободно обвиснуть.
Когда парни вернулись назад, Брент уже раздувал угли. Точнее, абы как бросал сучья на пепелище, а те так резво обрастали рыжими лепестками, словно им помогали кузнечные мехи. На ЭрТара жрец еле глянул, обережнику и того не досталось.
— И умер. Раз десять. — Брент повернулся к безнадежно отстававшему обережнику. — Давай сюда эту дрянь, пока не надорвался!
— Если мы его не добьемся, — сверкнул на него глазами Брент, — то это будет волновать тебя меньше всего. И я сомневаюсь, что об утрате крагг, морунов, плеснид, дхэров и прочей дряни всплакнет кто-нибудь еще.
Средство оказалось до того действенным, что даже обережники жались друг к другу, а Архайн с трудом удерживался от искушения пройтись по забору плетью.