На припеве голос горца развернулся во всей красе, с птичьей легкостью гоняя переливы вверх и вниз, как на дудочке. Песня была быстрая и зажигательная, ладони сами тянулись исполнять приказ.
Командир взглядом велел ближайшему обережнику переступить порог. Ослушаться тот не посмел: боязливо сделал первый шаг, чуть увереннее — второй, а на третьем кружево у него под ногами колыхнулось, и человек, бестолково взмахнув руками, упал на спину.
— Кишмя кишат. — Мужик натянул вожжи, придерживая скотинку. Ездить по городу быстрее бегущего человека разрешалось только пожарникам, обережи да йерам. — И когда только расплодиться успели! На поле уже ступить боязно, все в лежках.
Когда погоня наконец добежала до разлома, от переправы осталось колышущееся, зыбкое кружево, распадающееся на глазах.
Жрец и йер с одинаковым священным ужасом глядели, как неустрашимая троица нахально рассаживается вдоль стеночки.
Дхэры хотели уничтожить Привратницу — но вместо этого сделали ее впятеро сильнее.