Если бы Толлеус был чародеем, пусть даже не оробосцем – все было бы по-другому. Тогда бы Оболиус без тени сомнения учился круглые сутки, причем в первую очередь для себя. Потому что чародеи – это вершина общества. По своему статусу они даже выше аристократов, хотя среди них много неблагородных. Никто не откажется занять такое теплое место под солнцем, если вдруг появится такая возможность.
Прихватив под мышку заветный сундучок, Толлеус погрузил его в Паука и сам забрался следом. Уже сидя внутри, он вызвал амулетом-сердечком помощника и дал наказ грузить все вещи в повозку и править в город. После чего выехал на улицу, где его дожидалась кордосская карета.
Крик старика захлебнулся у него внутри – горло испуганно сжалось и не выпустило наружу ни звука. Инстинктивно Толлеус растопырил руки в слепой надежде удержаться, зацепиться за что-нибудь. На удачу, руки голема были наготове и со свистом потянулись в разные стороны. Силы искусник не пожалел, так что захваты попросту воткнулись в камни по сторонам каньона, а сам Паук, по-прежнему перебирая лапами, закачался метрах в трех от земли. Манокристалл от такой выходки тут же почернел, и мана бодрым ручейком побежала из ауры големщика. Это тут же вернуло старика к реальности – иначе бы он, возможно, еще долго сидел, вытаращив глаза и разинув в немом крике рот. Возможно, такой отток вывел бы его даже из комы – слишком уж организм был нацелен на сохранение этого ресурса.
- Возможно, вы правы! – сменил гнев на милость главный судья. И все же для участия в Турнире необходимо, чтобы голем был собран прямо тут, на площадке. Конечно же управляющий конструкт формировать не нужно, но тело всегда собирается на месте – это традиция.
Когда Паук важно вышел на площадку перед воротами, трибуна загудела, точно улей. Складывалось впечатление, будто все зрители разом стали разговаривать друг с другом, обсуждая искусника. Сперва по традиции требовалось показать удаль голема. Толлеус по просьбе Маркуса старательно готовился к этому, и вот теперь Паук, присев на задние лапы, оторвал передние и средние от земли и остался стоять всего на двух конечностях. Перед глазами искусника оказалось голубое небо с собственным полупрозрачным изображением в вышине. Было отчетливо видно, как голем ощутимо качнулся назад, прежде чем выровняться: старик тренировался, когда сам был снаружи, и сейчас его собственный вес чуть не сыграл с ним злую шутку. В принципе, на тренировке получалось даже встать на одну лапу, но сейчас Толлеус не рискнул проводить такой опыт. Впрочем, маленькое выступление еще не закончилось: Шестиног, подчиняясь команде големщика, стал опускаться вперед, но в последний момент поджал лапы и сделал кувырок. Шарообразное тело позволяло выполнять подобный трюк как нельзя лучше. Перекатившись через голову, Паук оказался на ногах, готовый к старту.
Толлеусу это было неинтересно. Любопытство он удовлетворил. Пора было возвращаться.