Тут явился старый друг — обмывать очередную «черную улитку», черненого серебра значок, прилагавшийся к немалой премии за триста шестьдесят пять беспорочных ночных дежурств. В таком же новом кителе. Из того же сукна. Друг заметил цепкий взгляд.
— Зачем? — поинтересовался Миних. — Он нежное существо, вроде вас, сир. Мы с Петром Александровичем, как записные циники и мизантропы, сами. А то тут строчки чуть ли не кровью сердца писаны.
— Плевать, — сказал Брольи, — надо дать им все. Гляньте на глобус, граф — им же первым кровью обливаться!
— Нисколько. Измайлов, например, в случае войны будет работать точно так же. Вечером собрал сводки. Переработал за ночь в приказы. Утром разослал гелиографом. И спать пошел. Потому как, что из распоряжений вышло, выяснится из вечерних донесений. А у кирасир всегда война.
Тут из кустов вышел казак и, коверкая немецкие слова, предложил капитуляцию. Условия были простые: вы сдаетесь, мы же вас режем. Быстро и совсем не больно. А если не сдаетесь, то у нас тут за плетнем восемь тысяч головорезов. И уж тут мы будем сажать вас на кол, вспарывать животы в поисках добычи — и все такое прочее.