— А не видно? — Баглир точно попал в тон и даже голос воспроизвел по мере способности — брюзгливый, но с оттенком великодушия. Ломоносов его уже рассматривал любознательным взглядом естествоиспытателя. — А в микроскоп? — спросил ротмистр обиженно.
Обратно ехали споро, деловито, но — обыкновенно. До заставы. А потом Измайлов турнул с козел кучера и беспощадно погнал лошадей. Баглир мчался рядом, не жалея Искорки.
— Его отец в… Китае имел мандаринскую пуговицу на шапке и высший орден. Какой?
— Тогда пошли, — сказал штаб-ротмистр и ухватил его на руки.
— Вот именно. Путь в те самые пространства, которые поглотили не одно нашествие. Монголов поглотили, я уж не говорю о разных шведах. И заметьте — едва не за каждый дюйм этой границы я торговался с Тембенчинским! А получилось вот что.
— Не все люди достойны нести такое знание. Многие живут, как скот, — их и зовут паствой. Другие согласны быть рабами, сами себя так называют. Несмотря на волю.