Один — принадлежал Петру. В нем и устроили военный совет.
Выпад! Ятаган направляется кистью, но ушки упираются в металл наручей, которые передают нагрузку на предплечье. Там уже достаточно крепкие кости. Острие уходит в грудь еще одного врага. «На последнем этапе развития кавалерии главным средством поражения противника при помощи холодного оружия следует, безусловно, признать заколы, — складывались в голове Баглира строки очередной статьи. — Помимо прочего, они позволяют преодолеть легкую броню. А вот рубящий удар тяжелого кавалериста служит скорее для уничтожения оружия противника. Тяжелый палаш ломает саблю при столкновении клинок на клинок, так что все сражение тяжелого кавалериста с легким сводится к двум безыскусным ударам: рубящий — обезоружить, колющий — убить». Четыре секунды — труп. Бойня. Маэстро, урежьте реквием… Или вот, колокола. Откуда колокола?
— Ничего не выйдет, — разочаровал его Тембенчинский, — привыкнут.
Семеновский полк успел организоваться — в нестройную кучу, которая, однако, ощерилась штыками и оказала сопротивление. Гусары набросились на них ангелами мщения. Развевающиеся ментики, кони подобраны в масть — каждый гусар мысленно был сбоку от себя и любовался собственной грозной статью. Наконец им подвернулся ощутимый враг, а не труха, удар по которой проходит насквозь и не приносит удовлетворения!
— Значит, скоро загнется! — Миних хлопнул рукой по столу. — Верь и работай. Вот и весь рецепт. А то оставайся. Россия всех принимает. Но может наградить, как меня. Или — как Соймонова…
— А мы тоже устали от войн. И заметь — это не только мое мнение. Это оба императора и кесарь Румянцев, моими устами — как посла. Так что пусть Мария-Терезия подавится Галицией.