Утром, как стало светать, его поздравили, рассмотрев порванную пулей штанину шаровар и след от более меткого выстрела на панцире. Тогда же один из его есаулов заметил — стрельба катится прочь, к западу.
— Мне надо отпустить усы. Роскошные и густые. Мне кажется, Лиза возражать не будет…
— Бывают хуже, экселенц, — серьезно отвечал Зузинский. — У этих просто служебное рвение. И некоторая темнота. Искренняя.
Для начала нарвал колючих веток, обмотал ноги. И начал движение. Еловые лапы больно хлестали наотмашь. А иной раз и отбрасывали назад. Что с того, что ты сильный, если ты легкий. Чтобы пробить тропу в первозданном ельнике, нужен лось. Или медведь. И поход по лесу превращался в битву против тяжелых еловых лап — только перья летели.
Белесую каплю чужого дирижабля на «Орле» заметили поздно. На фоне выцветшего от мороза неба и слепящих ледников Алайского хребта. И то — если бы не закопченные стекла, наблюдатели бы ослепли. А так — времени оставалось достаточно.
— Не пугай! — погрозил ему пальцем Петр, но погрустнел.