— Это так, но в чем соль? — нетерпеливо-поинтересовалась Виа.
— Ну так оформите юноше хоть фендрика какого-нибудь. А лучше повыше.
Проблема была настолько не нова, что, изучая опыт предшественников, Зузинский углубился сперва в архивы Тайной канцелярии, потом — Преображенского приказа и остановился, когда обнаружил себя читающим полууставные письмена времен опричнины. Выяснилось: деньги умеют покидать страну трояко — вместе с людишками и сами по себе. К первым относились счета, создаваемые вельможами и первогильдейными купцами в западных банках на черный день, покупка иноземных предприятий. Вторые попросту уплачивались за иноземный товар. Третьи закапывались в землю. Зарывались, аки талант из библейской притчи.
— Я читал Линнея. И говорил с Эйлером. Поэтому могу так же точно сказать, что к людям — да и вообще земным тварям — ты тоже не имеешь отношения. В том числе и сибирским. Потому как из системы выпадаешь к чертовой матери! А для потустороннего существа у тебя слишком плотская конституция.
Адам Чарторыйский слово держал. И от званых, но приевшихся гостей спешил избавиться. Правда, сам говорить не стал. Погнушался. Выставил за себя примаса.
— Три картуза, — приказал Баглир отстрелявшимся орудиям. — Вторая батарея! Пали! Орудия пробанить. Четыре картуза. Третья батарея! Пали! Орудия пробанить. Пять картузов…