— Слыхали? — с порога выпалил он. — Приезжий йер тваребожцев изловил!
— Это само собой. Но… — Архайн оперся на подлокотники и поднялся. Висящий на шее кристалл был прозрачен, как слеза, — в следующий раз. Когда рассчитаешься со мной за этот.
— Да, господин. — Поклон поглубже, так ведь и тон опаснее.
В спину дохнуло ветром, словно незапертая дверь распахнулась от гуляющего по коридорам сквозняка. Но в святилище, казалось, даже пылинки со времен божественной битвы парили на одних и тех же местах, а нижняя петля имела обыкновение негромко поскрипывать, предупреждая йера о незваных гостях.
В иное время сектанты не пожалели бы золота и драгоценностей на ее отделку, но сейчас проклятому отродью пришлось довольствоваться простой деревянной зыбкой, растрескавшейся и обшарпанной. Возле нее застыл высокий нескладный юноша, почти мальчишка — только-только усы проклюнулись. Жреца била крупная дрожь, бисеринки пота на лбу быстро разрастались до капель и стекали по щекам, мешаясь со слезами. Занесенный над кисейным пологом стилет казался еще одной свечой, вопреки природе тянущейся язычком к полу.
— А еще надо Иггровы Слова над племянницей моей произнести. — Женщина долго набиралась решимости, чтобы заговорить с йером, и теперь спешила выплеснуть заготовленные слова, сама ничего не слыша. — Ей три дня уже, сестра переживает, чтоб не сглазили… Что вы сказали?