Я почему-то была уверена, что парк галлюцинацией не был. Пусть даже был стресс. И было плохо. Но, возможно, именно это плохо толкнуло меня к тому, чтобы представить в голове что-то настолько реальным, что результат вышел неожиданным? Могло ли быть такое на самом деле?
Я застыла, стоя у магнитофона. Рука, уже протянутая для того, чтобы убавить громкость, замерла, не дотянувшись до кнопки.
Я неторопливо дожевала круассан, чувствуя одновременно и облегчение и тревогу. Облегчение от того, что не нужно сдавать экзамен "здесь и сейчас", тревогу.... Понятное дело отчего. Наверное, неделя - совсем небольшой срок, чтобы менять укоренившиеся убеждения. Хотя, кто знает. Пока не попробую, не узнаю.
За зелеными посадками здесь следили. Цветы росли на каждом углу, рассаженные в горшки побольше и поменьше, пестрели на всех балконах. Из-за обилия красок, казалось, что сейчас в разгаре самая середина лета, а не промозглая осень, которая встретила меня сырым дыханием еще с утра. С того утра о котором я к теперешнему моменту уже почти забыла.
Если бы зеркало в ванной могло видеть истинную суть вещей, то непременно отразило бы следующее: лицо Дрейка, с застывшей в глазах угрозой на одном плече, гору дымящихся, покрытых сахарной пудрой, пончиков на другом, а посередине рот, из которого через секунду потоком Ниагарского водопада хлынет слюна.
- Да. - Дрейк посмотрел на него холодными серо-голубыми глазами - каждый раз от прямого взгляда начальника на плечи будто наваливалась тяжесть. - Никому не распространяйся об этом.