Я так и ушел, похохатывая, а между лопатками чувствовал его полный укоризны взор.
— Когда в детстве брякаешь глупости, — пояснил я, — даже думая головой, получаешь по заднице. Но, подрастая, все меняется: когда думаешь задницей, бьют почему-то по голове.
Может быть, подумал я спасительно, он и днем светится, но при дневном свете кто заметит, а ночью наливается сперва тем цветом, который воспринимаем разве что мы со змеями и муравьями, затем переходит в видимый для большинства спектр…
— Я должен повиноваться, — прошелестел голос, — ты должен умереть…
Слугу Жана я послал сообщить герцогине, что обедаем в малой столовой, нарочито не стал пояснять, что и почему, это значило бы оскорбить, герцогиня все-таки герцогиня, а не дурочка из дальнего села.
Леди Изабелла взглянула с вопросительной улыбкой.