Воздух свеж, слишком прохладен для жаркого летнего дня, но мы на высоте почти в милю от пробитых в земле колей далеко внизу. Дорогу можно называть даже императорской: ровная, широкая, тянется вдаль и теряется в туманной синеве.
— Но ваш могучий конь, как догадываюсь, вряд ли позволит себя догнать!
— Да сколько угодно, — рявкнул я. — Получи: совесть не орган — болеть не может. Лучше убить совесть, чем умереть самому. На свете нет печальней повести, чем жизнь, прожитая по совести… Совесть у нас чиста — мы ею не пользуемся!.. ну что, схавал?
Она зябко передернула плечами, а девушки смотрят на меня с одинаково бледными лицами. Патрик прерывисто вздохнул, в его глазах страх и надежда. Похоже, он больше всех знает, что такое карнозавр, или как его там, и догадывается, что не в силах человеческих убить в схватке такое чудовище.
Издали донесся гулкий протяжный медный звук. Я прислушался, ощущение такое, словно гонг звучит со всех сторон, умелый архитектор нацеретелил с разными трюками. Но вообще-то замок хорош, а я, несмотря на его громоздкость, уже легко разбираюсь в структуре. Во всяком случае, на завтрак не опоздаю.
Она засмеялась, я с удивлением услышал в ее голосе нежность.