Послышалось тяжелое сопение и надсадное дыхание, мул Кадфаэля и конь сэра Смита кое-как вскарабкались по осыпающейся гальке. Кадфаэль сложил ладони и вознес горячую молитву, а у сэра Смита снова поднялись усы. Он подбоченился и гордо оглянулся.
— Если не он, то еще хорошо, — вздохнул я. — А то уже и не знаю, хорошо ли сделал, что наболтал всякое… Вдруг атомную бомбу сотворит в чулане из подручных средств?
Стражи остановились, рассматривая меня с любопытством. Я чувствовал их обшаривающие взгляды, особенно рассматривали меч, а на молот внимания не обратили.
— Мы здесь, — произнес едва слышный шелестящий голос, — мы здесь… Наконец кто-то сумел…
— Вы не заметили, как бледен граф Жерналь? Видите, все время вздрагивает и оглядывается?
Луна вышла из-за тучки, я рассмотрел худое, изможденное постами и ночными бдениями лицо. Хорошее лицо, мне нравятся люди с такими вот открытыми и бесстрашными лицами. И хотя они долго не живут ни в моем мире, ни в этом, но они — соль и совесть мира.