— Честность, — это когда хочешь сказать одно, а говоришь правду.
— Эти все во дворце. Нет, сэр Ричард, в городе чересчур вольничают чужие. Даже не столько вольничают, они как раз держатся ниже травы и тише воды, но уж очень настойчиво лезут везде! Все вызнают, и, поверите, как-то страшновато, как будто их всех ведет некая могучая сила…
В его голосе был такой ужас, как если бы я в своем дворе не знал, что чемпион «Спартак», а не «Динамо» и что наших на Олимпиаде засудили, а то бы все медали были у нас.
— Идите, — велел я, посмотрел на короля и добавил: — А вы, Ваше Величество, извольте любезно проследовать за моим простым и надежным другом.
Во главе отряда на рослом белом коне настоящая башня из литой стали — всадник, закованный настолько искусно с головы до ног в сверкающую сталь, что кажется отлитой из металла статуей, где ни щели, ни зазора. Забрало поднято, но тень падает на лицо, я рассмотрел только хищно блестящие, как у голодного орла, круглые глаза.
Прежде чем дама шагнула следом, я поспешно побежал вниз, натыкаясь в темноте на стены, по выщербленным ступеням. Дверь после пугающей паузы наверху закрылась абсолютно бесшумно, петли хорошо смазаны. Я начал спускаться уже осторожнее, давая глазам привыкнуть к темноте. Можно бы шарик света, но могут заметить, лучше уж по стеночке со своим термовидением «а-ля кобра» перебьюсь, как хыщник какой-нибудь. Хоть хыщник-один, а хоть и хыщник-два.