Шестое чувство подсказало о приближающейся опасности. Я оглянулся, какое там шестое, ко мне идет, переваливаясь как гигантская утка, жутко и устрашающе гремя надетым железом, при этом сопя и отдуваясь, мужик в кожаном доспехе с нашитыми железными пластинами. Сам он поперек себя шире, в железном шлеме и с ладонью на поясе, где болтается короткий меч.
— А-а-а, — сказал он разочарованно, — вы ж паладин, понятно…
Пес помчался через двор и остановился на ступеньках, пугая народ и оглядываясь с нетерпением, подгоняя нас взглядом. Глаза снова добрые, теплые, коричневые, но люди смотрят не в глаза, а на могучую стать, сразу чувствуют, что эта собачка одним ударом лапы переломит быку хребет, такой лучше не попадаться и в глаза не смотреть.
— Я же сказал, один из вас. А вы, герцог, догадайтесь.
Вздохнув, сунул находку в карман и вышел в коридор. Краем глаза заметил, что медальон висит в воздухе. Точнее, двигается со мной, что-то не то, мы так не играем…
Брат Кадфаэль перекрестился и громко произнес длинную фразу по-латыни. Пес продолжал рычать, но теперь рык клокотал глубоко в горле. Всадник уже удалялся, но я видел, как вместе с конем замедлил бег, оба начали бледнеть, а затем расплылись в утреннем воздухе, словно клочья тумана.