Он придержал коня, на лице промелькнула слабая усмешка.
— Последняя схватка явно вышибла из головы этого рыцаря последние мозги!..
Мое копье из балийского ясеня разлетелось вдрызг. Зайчика тряхнуло, будто налетел на скалу. Я чувствовал себя на грани обморока. Зайчик встал на дыбы, как и конь герцога, некоторое время дрались копытами, затем я заставил Зайчика опуститься на все четыре и попятиться. На трибунах вскакивали, орали, подпрыгивали.
Дверь неслышно распахнулась, в проеме возникла горничная. Все то же нечеловечески прекрасное лицо, глаза, как у эльфийки, большие и вздернутые кончиками к вискам, огромная сетчатка ярко-желтых глаз, насыщенный цвет одуванчика или спелых апельсинов, аристократически высокие скулы…
— Мы продумали прекрасный план, — объяснил отец Игнес. — Каталаунскую Деву нужно попросту… украсть! Не беспокойтесь, этому произведению искусства вреда никто не причинит. Напротив, ее поместят в лучший из музеев… вы здесь даже не знаете, что это слово значит!.. тысячи людей будут приходить и любоваться ее совершенством, одухотворенностью и прочими излишествами.
— Только турнир, — заверил я таким тоном, что даже Кадфаэль мог бы догадаться о брехне. Но Кадфаэль, конечно же, не догадался, а отец Давид улыбнулся одними глазами.