— Что с альбигойцами потом?.. — спросил в черном. — Похоже, их набирается больше, чем планировалось.
Похоже, на трибунах тоже так поняли. Даже леди Сесиль сперва метнула на меня ревнивый взгляд, но увидела, что разговариваю с Гендельсоном, что-то поняла по-своему, по-женски, и даже заулыбалась, что меня встревожило больше, чем ее скоротечное недовольство.
Женщина шипела на него, как кошка, скалила зубы. Она уже сидела, опираясь на одну руку, вторая безжизненно висит вдоль тела, крылья похожи на обвисшие мокрые тряпки. Копна волос красиво струится по спине, маленькие упругие груди бесстыдно смотрят ярко-красными, словно раскаленные наконечники стрел, кончиками.
— По крайней мере, — сказал кто-то хриплым голосом, я удивился, ощутив, что это говорю я сам, — сразу не замерзну… Если что, можно тут же взад…
— И я себя… чувствую, брат паладин. И даже ощущаю временами. Я, как и говорил, встретил братьев из монастыря Святого Бенедикта, с ними и провел ночь…
— Ах, Ваше Величество, — ответил я покаянно, — кто ж знал, что в вашем королевстве такие причудливые законы!.. Я из дальних диких и темных земель, где всеобщее волеизъявление и прочие гнусности демократии.