Герцог Валленштейн пренебрежительно фыркнул. Король пристально смотрел в мое лицо.
Дровосеки принялись обрубать ветки, я пошел вбок, пригибаясь за стволами. Чем дальше в лес, тем ближе вылез, так и есть, дальше стволы распиливают, грузят на телегу и увозят… сердце тукнуло, сбившись с ритма: увозят прямо в темную стену тумана. Я видел, как исчезла лошадь, телега продолжала двигаться, пока и ее не втянуло в черноту, что значит конь продолжает двигаться.
— Сэр Ричард, это близко к оскорблению! Я, к примеру, не спешил записываться в их отряд. Ненавижу, когда вот так стараются примкнуть к сильным. Настоящий рыцарь так поступать не должен!
Он покачал головой, глаза полные укоризны.
— Тихо, — сказал я умоляюще. — Да, я тот самый, ты угадал! А сейчас замолчи, повелеваю.
Король тоже жрет в три горла, наголодавшись в Крестовом походе против восставших в который раз полабичей. И пьет тоже в три, если не в четыре, рожа раскраснелась, пояс расстегнул, глаза масляные, довольные, сытые, совсем не то что у герцога Ланкастерского, этот тоже ест и пьет, смеется шуткам короля, но глаза не теряют настороженности, цепкости.