— Молодец, — сказал я поощрительно. — Творить всегда, творить везде — до дней последних донца! Творить — и никаких гвоздей!.. Смотрю вон на тебя и понимаю, можешь поднимать священную ярость масс, а какой хренью занимаешься?
— За сравнительно короткий срок нужно укрепить тыл. Отец Дитрих, в моих руках наконец-то огромная армия, обученная и дисциплинированная, которая подчиняется только мне. На этот раз я могу не упрашивать и уговаривать, а просто приказывать.
— Ничего, — сказал я твердо, — наведем порядок. Будет забывать и будет опаздывать, как и положено. Нечего вносить беспорядки в мир! А так вообще-то оставим только жриц совсем другой профессии.
— Но правда же! — голос ее прозвучал с легкой насмешкой. — Со мной забыть даже о любимом коне!
— Еще бы, — подтвердил я. — Все, что мне на пользу, правильное. Все, что на пользу другим — неверный выбор, такого товарища нужно деликатно поправить. Если не поймет, можно неделикатно.
Из других монастырей мало кто вообще решается подойти к железной дороге, но цистерианцы готовы были драться за право проехать первыми, потому первым машинистом я назначил отца Гардиуса, а его помощником — любого священника по его выбору.