– Сын мой, ты все чувствуешь, не наговаривай на себя… Потому ты и в смятении. Но когда-то ты получишь ответ.
Я все еще выжидал, все-таки траханье самое интересное, уже заприметил пару сисястых девок, а жопы всем жопам жопы, еще остается шанс, однако дальше началось в самом деле что-то не то: одни лупили друг друга и себя тоже плетьми, другие… это называется по-ученому феллацио, но что-то меня не тянет говно есть, хотя одно время было поветрие, помню, пить мочу и верить, что так можно вылечиться от всех болезней и стать умнее.
– Благородно? А что с леди Элинор сделал, сволочь?
– На всякий случай, – сказал он, – мы все составили. Здесь предусмотрено все, уж поверьте…
– Нет, – признал он, – вы не противодействуете… очень уж, но я все время вижу в вас это… неприятие. В вас странная двойственность: понимаете правоту моих слов, хотите по ним поступать и даже готовы…
Я тащился усталой походкой нагулявшегося беспечного дворянина, мне хорошо, вон взошло яркое солнце, воздух здесь, куда не достигает волна с моря, теплый, как свежесдоенное молоко. Преследователь идет неспешно, руки в карманах, и по тому, как держит, можно не сомневаться, что сжимает рукоять ножа или чего-то не менее опасного. Например, уже вдел пальцы в кастет.