– Ничего не понимаешь, – ответил Тегер, глаза его затуманились. – Созревшая женщина дает наслаждения больше. Да еще когда противится, когда ее лупишь, лупишь, лупишь…
Я всматривался до треска в висках, существо обрело наконец очертания, что-то подобно скат-гнюсу, гнусной такой рыбе, заряженной электричеством. Странная тварь медленно плывет по небу, почти не двигая крыльями, то есть отростками на краях туловища.
– Как же в вас силен этот инстинкт защиты! От вас так и веет враждебностью, хотя вы хотите общения со мной… повторяю, иначе бы я не пришел, и еще вы прекрасно понимаете, что я прав!.. Я не могу налюбоваться на вас, сэр Ричард! Что за дивные люди в вашем мире… А как вы все-таки внутренне скованы при всей вашей внешней раскованности!
– Проедусь вокруг сада, – сообщил я. – Негоже прятаться, будто мы на чужой территории.
Голова его запрокинулась, открывая незащищенное горло.
– Город, святой отец, велик, а церковь пуста. Я, честно говоря, не ликую, когда толпы придурков прут в церковь, но и когда совсем в нее не ходят – тоже перегиб. Лучше всего золотая середина, как и в женщине с длинными ногами…