Я всмотрелся в эту сытую тупую морду, злость начала подниматься медленно, как лава в проснувшемся вулкане. Тех троих я сразил без всякой злобы: видел только багровые пятна. Пошли по мою шкуру – поплатились своими. А эта сволочь рассчитывает вот так, лежа на вершине каменистого холма, спокойно прицелиться в ничего не подозревающего путника…
– Нет, пусть сам выбирает. Так интереснее.
– Да, у меня вопросы… Может быть, не совсем приятные.
С мечом в руке я приготовился сделать к нему осторожный шажок. Он смотрел злобно, с насмешливым презрением, затем глаза на миг превратились в щелочки. Я беззвучно засмеялся, магия меня не берет, сейчас обломится…
Молот унесся, исчез, пропал, а потом больно врезал рукоятью по плечу и бухнулся на песок. Я поднял с трудом, такой тяжелый, поднялся. На вершине холма Пес обнюхивает осколки разбитой чаши. Опаленная невидимым пожаром земляная вершинка голая, как колено, Зайчик жалобно ржет и выворачивает шею, глаза испуганные, дикие. Кожа его, всегда идеально гладкая и блестящая, как черная эпоксидная смола, сейчас дымится на боку, там язва шириной в две ладони.