– Отдашь, – подтвердил я. – Жизнь отдашь…
– Однако же… вы можете себе представить, что вы, взяв в руку камень и закрыв глаза, бросаете его изо всех сил и… попадете в единственный камешек в пустом поле? А потом, все еще с закрытыми глазами, поворачиваетесь вокруг несколько раз, снова бросаете и снова – в тот же камешек? И так десять раз?
– Дурак! Разве ты не выведал, что я вовсе не из благородных? Я жила на помойке, питалась дрянью, спала с пьяными моряками, только бы не умереть с голоду! Меня били почти каждый день…
Аристократ мучительно искал ответ, чтобы себя не слишком уронить, но и меня не дразнить, уже видит, что перед ним совсем не овечка, но вдруг вытянулся, даже брюхо подобрал: через распахнутые двери входит сам, как я понимаю, хозяин замка. Вошел он величаво и царственно, не делая ни одного лишнего движения, бесстрастный и со взором, устремленным сквозь дальнюю стену.
– Ложь, – сказал он еще громче, – и поклеп, за который придется отвечать любому в этом городе. Пусть даже он и самого благородного звания.
Первый из Дюренгардов знал, мелькнула мысль, что делал при выборе места, где поселиться. Здесь прекрасная земля, границей служат непроходимые скалы, а с другой стороны – море. Здесь сочная трава для скота, великолепный строевой лес, можно на корабельные мачты, настолько хорош. В этой гряде, говорят, есть даже руды, но пока разрабатывать их не по силам небольшому поселку…