Очень не скоро дом, с крыши которого я выпустил стрелу, окружили всадники. Один оставил коня и, став на седло ногами, уцепился за край крыши. Мускулы, ослабленные беспробудным пьянством, едва-едва позволили ему втащить тяжелую задницу наверх, там распластался и долго лежал, отсапываясь.
Я повернулся к Марселю, улыбнулся Пауэру, пожал руку Югарсону.
Из левой стороны сада донесся быстро приближающийся конский топот. Судя по грохоту копыт, сюда мчится целый отряд, я насторожился, сделал шаг назад, упершись спиной в дверь. За деревьями замелькали всадники, их человек десять, нещадно топчут кусты малины и смородины, прут напрямик, уверенные, наглые.
– Не такой уж он и страшный, оказывается…
– Сэр Ричард, – сказал он и снова покосился на Амелию, – ходят слухи, что там приносят в жертву детей…
– Как хорошо, – сказал я с улыбкой, – иметь дело с благородными?