Я хотел остановиться, якобы рассмотреть вывеску на доме, как вдруг правая рука чужака начала подниматься из кармана. Я увидел блеснувшую сталь, инстинкт бросил в сторону, тут же мимо пронеслась сверкающая рыбка, посыпалась каменная крошка. Второй нож дернул за рукав рубашки и ожег кожу.
Он в неуверенности развернулся, я торопил мысленно, и он наконец пошел неспешной рысью по середине улицы. Я прижался к стене и пошел вдоль нее, настороженно всматриваясь всеми видами зрения, вслушиваясь и вчувствовываясь во все непонятное.
– Приветствую, отец Шкред, – сказал я, подходя ближе. – Хорошим делом занимаетесь: просите, просите, просите… Весь мир чего-то да просит у Господа. И хотя бы один подумал что-то дать!
Он бросился на меня, как огромный разъяренный бык, и тут я ощутил, как с меня слезла шкура образованного человека. Я зарычал и встретил его прямым правым. Он содрогнулся всем телом, я бил снова и снова, его трясло, как дерево в ураган, но упрямо отказывался упасть и сдаться, поднимал руки для защиты. Хрустнуло под моими кулаками снова, на этот раз челюсть, я ударил еще и еще, вкладывая всю силу, сделал шаг вперед, ударил снизу под подбородок.
– Пришел твой… час, – процедил он сквозь зубы.
– Спасибо, все было очень вкусно. Рад, что вы не поверили в эту клевету и не пытаетесь заработать деньги, на которых будет кровь. Где, говорите, я могу поспать до утра, пока кончится этот проклятый дождь?