Ближе всего ко мне расположился в кресле грузный солидный мужчина, коренастый, с брюшком, одетый в дорогие шелка, на шее массивная золотая цепь.
Сатана круче и неразборчивее в средствах. И потому у него всегда все получается. И письменный договор, составленный в присутствии двух свидетелей, надежнее слова чести. И все-таки я почему-то хочу… даже не знаю почему, чтобы слово чести жило, чтобы ему верили, чтобы в мире осталась дружба, благородство и прочая несовременная хрень, абсолютно неоправданная с экономической точки зрения.
– Ну и хорошо, – бросил Денифель. – Не одобряет…
Но этот щеголь делает вид, что бросит мне эту перчатку, а это означает презрение и вызов на поединок. Я ждал, притопывал ногой в нетерпении, наконец стиснул челюсти так, чтобы выразительно заиграли желваки и опустил ладонь на рукоять меча.
От встречного удара вздрогнула земля, будто столкнулись два исполинских астероида. Оба сцепились и покатились по земле, а следом из призрачной ткани выбросило гигантскую змею, туловище не меньше нефтепроводной трубы, а голова размером с сундук.
– Я не люблю убивать, – сказал я люто. – Вот такой я гуманист сраный… но если родина скажет – здесь будет как после нейтронной бомбы…