Наступил вечер, я менял личины и переходил из одних кварталов в другие, через которые уже прошли колдуны, а когда наступила ночь, потихоньку пробрался к крепостной стене и затаился в тени, присматриваясь и прислушиваясь.
Мужчина зло всхрапнул вслед, а я бежал по коридору, изгоняя видение обнаженной женщины, что сладострастно извивается под моим навалившимся телом.
– Эту гадину я бы сам с наслаждением задушил. Но жестоко вообще… Понимаю, что нельзя вот прямо сейчас помчаться туда и порубить всех в капусту, но… все равно не понимаю, почему нельзя. Нет, головой понимаю, а душой – нет.
Между деревьями вымахала крапива, чересчур быстро разрастается сирень, терновник. Как и везде, культурные деревья отступают под натиском тех, которые прижились среди них, а сирень и малина так и остались дикими, да вон еще крыжовник победно захватывает пространство, не позволяя в своих колючих зарослях пробиться даже чертополоху.
Он озадаченно хмыкнул мне в спину, а я вышел на улицу, вздохнул полной грудью: пахнет морем и парусами.
– Граф Дюренгард и графиня Толедская приглашают за стол!