Он вздохнул, глаза доверчивые и напуганные, как у ребенка, подрагивающей рукой указал мне на дверь крохотной кабинки.
Он хитро оскалился, забегал то справа, то слева. Зайчик тоже скалил огромные зубы, как сговорились. Зайчик подпрыгивал, как-то ухитрялся даже звучно хлопать ушами, хотя вроде бы они стоят торчком, но все равно, несмотря на все попытки меня развеселить, я чувствовал себя хреново, будто помахали перед мордой морковкой и тут же спрятали.
В спине прощекотало, словно за шиворот попала крупная снежинка, растаяла и потекла, высыхая, вдоль хребта. Я невольно передернул плечами, но капля по дороге незаметно испарилась, оставив чувство даже не тревоги, а скорее прохлады.
– Вы такое… такое увидите на той стороне океана!
Я подозвал Зайчика, уже в седле размышлял над словами слабого человечка, которому нужен пастух. Это знакомо, когда вот так все понимают, но увязают в пьянстве или наркомании глубже и глубже. И не только в пьянстве, это так, для примера. Пьянство стало нарицательным, но так же может выбить человека из нормальной колеи любая чрезмерность: хоть жратвой, хоть бабами. И всегда эти несчастные надеются, что вот придет кто-то и спасет их: то ли подарит пилюли, при которых можно жрать в три горла и не зарастать жиром, то ли еще как-то все за них сделает и спасет…
– Да разве я посмею сомневаться в вашей щедрости?