– Фермер — Тотену! — «Ух, замечтался! Чуть сигнал не проворонил!» — А теперь — дискотека!
– Эк ты возбудился, Валерий Иванович! — покачал головой Трошин. — Идею эту, признаю, с такой стороны не рассматривал. С текущими делами закончим — еще подумаю. Выстрелы к «сорокапятке» у нас есть — десятка четыре, если не ошибаюсь. Так что можно немцам еще одну свинью подложить будет — красивую такую, бронированную.
И вообще, в последнее время Клаус стал все чаще вспоминать, что при рождении родители назвали его не Клаусом и даже не Николасом, а вовсе даже Николаем, отчего он ощущал некоторое неудобство и одновременно надежду, что его смутные воспоминания могут помочь ему выжить на этой войне. Чуть ли не каждый вечер, возвращаясь мыслями к тому злосчастному дню, Шойбнер приходил к выводу, что то, что его сослуживцы считали случайностью, на самом деле ею не было! Их подразделению пока везло, и о проделках «ночных воров», как называли между собой бойцов русских истребительных команд солдаты, им было известно больше из рассказов. Но Клаус помнил, как они четыре дня ночевали в чистом поле из-за того, что русские взорвали несколько мостов прямо под носом у беспечных часовых.
Двадцатого июля — уничтожение группы фуражиров во главе с майором и вывоз больших запасов продовольствия с последующей раздачей его населению. Косвенно подтверждено.
– Впечатляет, — констатировал он, вернув ТТ в кобуру. — Давно тренируетесь, товарищ Трошин?
– Это хорошо, Павел Анатольевич, что вы горой стоите за своих людей! Но масштабы теперь несколько другие. Товарищ Берия, мне кажется, что дело только выиграет, если вы лично его будете контролировать…