— Ладно, ваша следующая. Эпименид Критский утверждает, что все критяне лгуны. Если это говорит критянин, и если он хорошо знает критян, он говорит правду.
Мы пошли к Гарамону за мнением. Он ответил, что в принципе не следовало бы отбрасывать никого и надо бы иметь в виду всех.
Человек с лицом как из сороковых годов. На снимках в старых газетах, найденных мною в подполе, у всех было это лицо, видимо, из-за некалорийного тогдашнего питания. Щеки западали, обрисовывались скулы, глаза блестели лихорадочно и ярко — такие лица в кадрах расстрелов мы видим и у жертв и у палачей. В те времена люди с одинаковыми лицами расстреливали друг друга.
Конечно, от подобного крайнего шага кое-кого можно и удержать, в том случае если наш Бельбо согласится сотрудничать. Например, если он сообщит по-хорошему, где находится тамплиерская карта. А так как в Милане становится для Бельбо жарко, потому что во всех газетах указано, что таинственный покуситель выехал именно из Милана, почему бы не перенести дальнейший обмен мнениями на нейтральную территорию, скажем, в Париж? Почему бы не назначить друг другу свидание в книжной лавке Слоан в Париже, на улице Мантихор, 3, через неделю? Хотя, с другой стороны, имело бы смысл, чтобы Бельбо отправился в путь немедленно, пока его не опознали. Книжный магазин Слоан, улица Мантихор, 3. В полдень в среду 20 июня его будет ждать там знакомое лицо — тот самый господин с бородою, с которым они вели такие дружеские разговоры в поезде. Этот господин научит Бельбо, где ему встретиться с остальными друзьями, после чего постепенно, в тесной дружеской компании, в его распоряжении несколько дней для подготовки к летнему солнцестоянию, он спокойно расскажет все, что знает, отведет душу, и все закончится безболезненно. Улица Мантихор, дом 3, запомнить нетрудно.
— Почти все. Видите ли, Казобон, Маятник тоже лжепророк. Вы на него глядите, вы верите, будто бы он единственная стабильная на свете точка, но если вы отцепите его от купола Консерватория и перевесите в бордель, он не утратит своей силы. Есть и другие маятники, один в Нью-Йорке, во дворце ООН, еще один в Сан-Франциско в музее науки, и не знаю, сколько еще. Маятник Фуко неподвижен, земля вращается под маятником — в какой бы точке он ни был установлен. Каждая точка мира становится точкой отсчета, стоит только привесить к ней маятник Фуко.
Участвовали и гарибальдийские бригады, командовал ими некий Рас, чернобородый великан, обожаемый народом. Они ходили в разношерстном обмундировании, формой им служили красный шейный платок и красная звезда на груди, и вооружены были тоже как придется, кто с допотопной винтовкой, кто с автоматом трофейного происхождения. Бадолианские войска выглядели совершенно иначе, синие платки, форма хаки, вроде английской, и новешенькие короткоствольные автоматы «стен». Союзники заваливали бадолианцев всяким добром с воздуха по ночам, а перед этим вот уже два года непременно появлялся каждый вечер таинственный Пипетто, английский разведывательный самолет, неведомо что разведывавший, учитывая, что ни одного огня не было заметно окрест на десятки километров.