Эта болтовня мне надоела, и я уже готов был уйти, как вдруг услышал голос Салона. Говорил он тихо, с придыханием, словно удерживал кого-то за руку. Я узнал голос Пьера.
— К черту, Дии, — огрызнулся рабби Леви. — Это был мой Голем.
Вагнер посмотрел на меня с изумлением обывателя, впервые имеющего дело с умственным расстройством. И спросил, что я хочу этим сказать.
— Потому что наш друг Диоталлеви настойчиво утверждает, будто он еврей.
— Мы не смотрим в штаны нашим авторам, — резко ответил я.
— Калигари! — воскликнул он. — Это дом мадам Сосострис. The Famous Clairvoyante! Быстрее!