— Простите, что я вмешиваюсь, — послышался голос Диоталлеви. — Если я правильно понял, после вскрытия каждой печати династия ответственных за нее не исчезает. Она продолжает свое служение впредь до вскрытия последней печати, поскольку тогда потребуется участие всех вообще представителей тайного ордена? И это значит, что каждое столетие, точнее, каждые сто двадцать лет, в деле участвуют по шесть человек на каждое место, итого общей суммой тридцать шесть.
История с бесноватой обрела рациональное объяснение. Один осведомитель известил полицию о том, что любовник девчонки оказался в эпицентре неприятной разборки по поводу партии наркотиков, которую он распродал в розницу вместо того, чтобы передать честному оптовику, оплатившему все авансом. Таких штук у них очень не любят. Так что они просто уносили ноги.
Мой Он. Его сделал и я тоже. И не из клочков разрезанных трупов, не из мышьякового мыла. Он был абсолютно комплектный и с пальцами.
— О, нет, — осклабился Салон. — Мой отец… стыдиться мне здесь нечего, да и дело давнее… работал в Охране. Непосредственно под началом легендарного Рачковского.
Сначала я подумал, что это могут быть химические штучки; затем, поразмыслив, решил, что на высоте в шестьсот метров вполне реальны настоящие облака. Они были предусмотрены ритуалом, призваны? Вполне вероятно, что нет, возможно, жрицы вычислили, что на такой высоте при благоприятных обстоятельствах у самой земли могут образовываться эти величественные облака.
Очень больно мне думать, что я не увижу Лию и ребенка, мое Оно, моего Джулио, мой Философский камень. Но камни умеют жить без нас. Может быть, он как раз сейчас переживает свой Случай. Он нашел мячик, муравья, травинку, и увидел в том, что нашел, бездну, а в бездне рай. Он тоже узнает это слишком поздно. Это хорошо, это правильно. Пусть он проживает вот так, один, день своей жизни. Дьявол. До чего же больно. Ну ладно, как только умру, я о нем забуду.