— А Алье? Он пытается убедить нас, что он на самом деле Сен-Жермен. Разумеется, это ему нужно, чтобы мы думали, что он не он. Так значит, он розенкрыц. Или нет?
Где-то рядом протарахтела очередь, интересно, это студенты или правоблюстители. Люди вокруг меня припустились, все мы забежали за какую-то решетку, впереди встала шеренга полицейских, а на улице совершалось рукоприкладство. Что за позор, сижу тут с полысевшими буржуями, пережидаю революцию, дожили.
— Простите меня, дорогой друг. Я хотел просить вас о небольшой любезности. Как вы знаете, я иногда занимаюсь старинными книгами — что-то приобретаю, что-то продаю. Нынче вечером прибывает из Парижа дюжина переплетенных томов, восемнадцатый век, книги довольно дорогие, и я их должен непременно доставить моему клиенту во Флоренции не позднее чем завтра. Я сам собирался отвезти их, но некоторые неотложные занятия задерживают меня в Милане и не позволяют уехать. Я подумал о следующем решении. Вы ведь завтра собирались в Болонью? Я приду к вашему поезду, примерно за десять минут, и передам вам небольшой чемоданчик, вы положите его в сетку над головой и спокойно выйдете в Болонье, ни о чем не думая. Может быть, подождете, пока все выйдут из купе, чтобы мы были уверены. Во Флоренции мой клиент во время остановки войдет в вагон, заберет чемодан — и все в порядке. Конечно, не хотелось беспокоить вас… Но если вы можете оказать мне эту услугу, я вам буду благодарен всю жизнь.
Но так как я все-таки был пьян, я снова пододвинулся к компьютеру и отбил СОФИЯ. Машина вежливо переспросила: «Вы знаете пароль?» Глупая машина, тебя не волнует даже мысль о Лоренце.
То есть никакого сомнения быть не может. Она имела в виду записку из Провэна. Я так и замер. Но в это время девица выдохлась, рухнула как куль, Брамбилла успокаивал ее, поглаживая виски, благословлял собравшихся своим кадилом и говорил, что собрание окончено.