Поэтому Якопо оставался бездвижен, даже гильзы, катавшиеся вокруг его ботинок, не имели значенья, и трубу он не опустил, не взял под мышку, а продолжал держать у рта, держал пальцы на клапанах, вытянувшись по «смирно», устремивши по диагонали раструб в поднебесье. Труба продолжала звучать.
«Мануэлина» была битком набита, желающие поесть караулили возле столиков, где дожевывался десерт. Лоренца сказала, не имеет значения, тут на каждом километре будет по сто пятьдесят волшебных местечек. В ресторан они попали, когда там закрывали кухню, было это в чудовищной дыре, название которой, по меткому определению Бельбо, постыдились бы нанести даже на военную карту, и пришлось им есть переваренные макароны с баночной тушенкой. Бельбо ломал себе голову, что же скрывается под всем этим, не случайно же Лоренца привела его в ресторан, где ожидался Алье, она явно хотела кого-то подразнить, он не мог понять, его или другого, она же отвечала ему, что у него идефикс.
— А откуда они должны прибыть? — шепотом осведомился Диоталлеви.
— Мы любим сказовый стиль, — сказал Бельбо.
— А не слишком много чести проходимцу? — озабоченно переспросил Диоталлеви.
— Это невероятно. Манифесты появились в то время, когда литература подобного рода изобиловала повсюду, всех увлекало возрождение, золотой век, обетованная земля духа. Кто роется в магических текстах, кто не дает покоя печам для приготовления металлов, тот стремится управлять звездами, еще один потеет над тайными алфавитами и универсальными языками. Прагу Рудольф II превращает двор в алхимическую лабораторию, он приглашает Коменского и Джона Дии, придворного астролога королевы Англии, который раскрыл все тайны космоса на нескольких страницах «Monas Ierogliphica» Клянусь, это название труда, a monas означает «монада».