– Стараюсь почаще, ведь народ так страдает!
– Возьмите-с, – повернулась к юному самцу Анна.
– Что ж мне теперь, весь народ опрашивать? Эдак ноги с голодухи протянешь, пока у всех спросишь…
В следующее мгновение Анна особым мышечным отростком, который выполнял в ее организме функции пищевого анализатора и шевелился внутри ротовой полости, увлажнила фалангу манипулятора и перевернула очередную целлюлозную пластину. Вечерняя декодировка печатных знаков всегда доставляла ей большое удовольствие.
– Нет. Я о том, что душа его… то есть не душа, души у него нет, как сказал батюшка, но вот стремления его, его личность, сознание – погаснет безвозвратно и все? А ведь он, наверное, будет рассчитывать на жизнь вечную, как и все.
– Замах у тебя… Погоди! Ты сказал, наймешь проституток… – Родион вспомнил бледное измученное лицо Сони. – А сколько бы ты согласился платить проститутке за такой спектакль?