Анна услышала немодулированные звуки, свидетельствующие о крайнем удовольствии, которое доставила чувствилищу присутствующих последняя фраза самца-доктора. Анна и сама некоторое время поиздавала немодулированные звуки, сопровождавшиеся небольшим сотрясением верхней части ее тела, а потом затихла.
– Получается, возможна жизнь человека без души, и этот человек также любит, страдает и хочет чего-то, как и человек обычный, но отличается от последнего только тем, что не обладает вечной жизнью? – спросил бритый самец Базаров.
– Царство справедливости, надо полагать. А по вашему департаменту никто там похожий не проходит?
Конечно, звуковые колебания, вызываемые сфинктеральным резонансом, отчасти гасились складками юбок, но Анна знала, что клетки эпителия, выстилающие органы обоняния окружающих, все равно могли отреагировать на присутствие в атмосфере нетипичных примесей и дать сигнал в мозг: «Кто-то съел слишком много гороху.» И это Анну беспокоило. Не единожды она давала себе зарок больше не нажираться так, но каждый раз не могла сдержаться, поскольку мозг требовал от вкусовых сосочков привычных ощущений, а клетки эпителия предательски посылали в мозг сигнал «есть пища», отчего у Анны совершенно непроизвольно начиналось рефлекторное слюноотделение. Как и все живое, Анна любила покушать.
– А душа? – Анна почувствовала, что в своих рассуждениях подошла к чему-то важному для нее, и вдоль ее позвоночного столба даже пробежало ощущение небольшого свербения кожных покровов, будто за отворот искусственной шкуры ей сыпанули немного песка или любого другого размолотого до аналогичных размеров минерала. – Душа у него будет чья?
– Федор Михайлович, вы не могли бы присмотреть за моими тюками? Я отлучусь ненадолго.